Неточные совпадения
Появление Половодова в театре взволновало Привалова так, что он снова опьянел. Все, что происходило дальше, было покрыто каким-то туманом. Он машинально смотрел
на сцену, где актеры казались куклами,
на партер,
на ложи,
на раек. К чему? зачем он здесь? Куда ему бежать от всей этой ужасающей человеческой нескладицы, бежать от самого себя? Он сознавал себя именно той жалкой единицей, которая служит только материалом в какой-то сильной творческой руке.
Происходило это уже почти пред самым вторичным
появлением нашего героя
на сцену нашего рассказа. К этому времени, судя
на взгляд, бедного князя Мышкина уже совершенно успели в Петербурге забыть. Если б он теперь вдруг явился между знавшими его, то как бы с неба упал. А между тем мы все-таки сообщим еще один факт и тем самым закончим наше введение.
Устинья Марковна стояла посреди избы, когда вошел Кожин. Она в изумлении раскрыла рот, замахала руками и бессильно опустилась
на ближайшую лавку, точно перед ней появилось привидение. От охватившего ее ужаса старуха не могла произнести ни одного слова, а Кожин стоял у порога и смотрел
на нее ничего не видевшим взглядом. Эта немая
сцена была прервана только
появлением Марьи и Мыльникова.
Еще в первой
сцене появления семейства Кабановых
на бульваре мы видим, каково положение Катерины между мужем и свекровью.
Появление красавца Неизвестного вызвало шумные аплодисменты, а после первой арии театр дрожал и гудел. Во время арии случился курьез, который во всякое другое время вызвал бы хохот, но прекрасно пропетая ария захватила публику, и никто не обратил внимания
на то, что «по волнам Днепра» в глубине
сцены, «яко по суху», разгуливали две белые кошки.
Шарлатанское лицо моментально появляется в дверях. Мольер поднимается
на сцену так, что мы видим его в профиль. Он идет кошачьей походкой к рампе, как будто подкрадывается, сгибает шею, перьями шляпы метет пол. При его
появлении один невидимый человек в зрительном зале начинает аплодировать, а за этим из зала громовые рукоплескания. Потом тишина.
Давно привыкли говорить, что нет движения, то есть нет действия в пьесе. Как нет движения? Есть — живое, непрерывное, от первого
появления Чацкого
на сцене до последнего его слова: «Карету мне, карету!»
Я поспешил сообщить ему неожиданную и радостную новость; он был таким же горячим поклонником таланта Феклуши, как и я, и мы оба были твердо уверены, что
появление ее
на московской
сцене произведет общий восторг.
Так как в этом романе читателям уже не раз приходилось встречать
сцены, относительно которых, при поверхностном
на них взгляде, необходимо должно возникнуть предположение, что в разыгрывании их участвуют неведомые силы незримого мира, — тогда как ученым реалистам нашего времени достоверно известно, что нет никакого иного живого мира, кроме того, венцом которого мы имеем честь числить нас самих, — то необходимо сказать, что внезапное
появление Бодростиной в вагоне не должно быть относимо к ряду необъяснимых явлений вроде зеленого платья, кирасирского мундира с разрезанною спинкой; Гордановского секрета разбогатеть, Сннтянинского кольца с соскобленною надписью; болезненного припадка Глафиры и других темных явлений, разъяснение которых остается за автором в недоимке.
Сцена в лесу прошла передним вся, с первого его ощущения до последнего. Лучше минут он еще не переживал, чище, отважнее по душевному порыву. Отчего же ему и теперь так легко? И размолвка с Серафимой не грызет его… Правда
на его стороне. Не метит он в герои… Никогда не будет таким, как Калерия, но без ее
появления зубцы хищнического колеса стали бы забирать его и втягивать в тину. Серафима своей страстью не напомнила бы ему про уколы совести…
До
появления героини Теркин озирался и невнимательно слушал то, что говорилось
на сцене. Его тотчас же начало раздражать нетвердое, плохое чтение тяжелых белых стихов актрисой, игравшей няньку королевы, напыщенно — деревянные манеры актера, по-провинциальному одетого английским сановником.
Рецензии, кроме той, которую написал П.И.Вейнберг в"Веке"еще до
появления"Ребенка"
на сцене, — были строгоньки к автору.
При каждом
появлении ее
на сцене мы бешено хлопали ей, я с восторгом вглядывался в ее милое, чистое лицо и хохотал в душе, представляя себе натянутый нос цесаревича, принужденного убедиться, что и ему не все в мире доступно.
Красный, взволнованный Фридрих Адольфович, не
на шутку рассерженный неожиданным
появлением незваного гостя, стал изо всех сил гнать злополучного теленка со
сцены, а тот, думая, что с ним играют, скакал такими уморительными прыжками, убегая от своего преследователя, что чуть не уморил детей со смеха.
При первом
появлении ее
на сцене, князь Виктор вздрогнул — по его телу как будто пробежала электрическая искра. Что-то знакомое мелькнуло ему во всей изящной фигуре красавицы-актрисы. Нельзя сказать, чтобы он совершенно не узнал в ней Александру Яковлевну Гаринову; время — более трех лет — и костюмы изменили ее почти до неузнаваемости: она пополнела, похорошела и даже как будто выросла, так что хотя Виктор, увидав ее, с первого разу мысленно воскликнул...
Больше она не могла говорить.
Появление обеих старух произвело
на публику гнетущее впечатление. Рассказывают, что, встретясь в коридоре суда, они устроили друг другу
сцену, возмутившую до слез даже судейских курьеров. Старуха Ушакова, ожесточенная горем, набросилась
на генеральшу и осыпала ее ругательствами. Она говорила ты, упрекала, бранилась, грозила богом и проч. Тетка Винкеля сначала слушала ее молча, с покорным смирением, и только говорила...
Но граф Лев Николаевич уходить, видимо, не собирался; он, напротив, совершенно оправившись от
сцены с князем, рисковавшей принять очень острый характер, если бы не
появление Боброва, вмешался в разговор, который и перешел вскоре
на другие общие темы,
на разные злобы дня как невской столицы вообще, так и великосветской части ее в особенности.
Наконец, наступил вечер спектакля, в котором она должна была появиться в первый раз
на сцене кружка. Она выступила в «Дикарке». Театр был набит битком. При
появлении ее
на сцене, раздался довольно бестактный гром рукоплесканий. Это ее отчасти смутило, но она вскоре овладела собой и провела не раз уже игранную ее роль более, чем гладко. В некоторых
сценах она подкупала зрителей-мужчин реальностью исполнения.